В долинах Рингваака [= Рыжий Лис ] - Чарлз Робертс

Однако Рыжий Лис не учитывал, насколько велика была его слава. Она-то, эта слава, и подвела Рыжего Лиса. Когда фермеры, жившие близ Рингваака, поняли, что их навещает необычайно дерзкий и умный грабитель, они сразу вспомнили крупного лиса из соседней долины, о подвигах которого ходило столько рассказов. Навели справки, и оказалось, что о прославленном лисе в той, соседней долине давно уже ничего не слышно и он никому не попадался на глаза. На основании этих фактов легко было заключить, что шкодить в родных местах лис избегал, предпочитая действовать в чужих. После этого за дерзким разбойником не раз шли по следу и хотели добраться до его логова. Но след Рыжего Лиса неизменно терялся среди скал, ущелий и непролазных чащоб, так и не доходя до вершины перевала. Нечего и говорить, что было поставлено множество капканов и силков, но лис только издевался над ними или сворачивал от них в сторону еще издали. В конце концов жители долины у подножия Рингваака обратились в соседнюю долину с настоятельной просьбой: пусть непоседливого и преступного лиса здешние фермеры или убьют, или, по крайней мере, не выпускают со своей земли.

Такое признание достоинств и удальства Рыжего Лиса фермеры приняли с известной гордостью. Но, с другой стороны, все соглашались, что необходимо что-то предпринять. Мальчик, хитро улыбаясь, говорил, что какие бы меры против Рыжего Лиса не принимали, оплакивать его не придется. Но Джэйб Смит решил вновь выйти на лиса с двумя собаками и покончить с ним или же хотя бы дознаться, отчего он всегда ускользает прямо из рук.

По каким-то необъяснимым причинам именно в это время у Рыжего Лиса чрезвычайно обострилось чувство тревоги. Словно бы некая неуловимая телепатическая сила дала ему знать о будораживших долину враждебных планах или же пытливая сорока, подслушав замыслы Джэйба Смита, рассказала лису, какая гроза собирается над его головой. Пусть ученый, если он хочет, дает свое объяснение, а любитель сказок и небылиц — свое. Быть может, ответственность отца, которая должна была скоро лечь на лиса, оживила его старые воспоминания, и перед его взором вновь встала давняя трагедия, когда мать была вынуждена бежать из логова на теплом, солнечном берегу. Как бы то ни было, но однажды вечером, почувствовав беспричинное беспокойство, лис подошел к старой норе под можжевеловым кустом и подозрительно обнюхал вокруг нее снег. И он усмотрел тут нечто такое, что толкнуло его решиться на новый шаг. Вернувшись к себе, он наполовину силой, а наполовину лаской заставил подругу покинуть нору, хотя расставаться с удобным жилищем лисице отнюдь не хотелось: ведь ей предстояло скоро родить. С решительным видом лис повел ее на перевал, к небольшой расщелине, которую он когда-то обнаружил в обрыве каменистого оврага. Вселив подругу в расщелину и дождавшись, когда она с этим примирится — а та не могла действовать по своей воле и противиться его власти, — лис почувствовал, что тревога его улеглась. Затем он, уже один, вновь направился к норе на берегу, желая посмотреть, что там произойдет. Теперь лис уже не соблюдал прежней осторожности и, уверенный в своих силах, позволил себе снова пройти по склонам холмов у окраины селения.

Когда Джэйб Смит был готов выйти на великую охоту, он вспомнил о старой норе, откуда изгнали в прошлом году лисье семейство. Раньше об этой норе Джэйб Смит и не помышлял: ему было ясно, что на месте столь трагических событий ни одна нормальная лиса жить не будет. Но сейчас ему пришло в голову, что Рыжий Лис — это необычная лиса и что у него вполне может хватить хитрости выбрать именно это убежище, как наиболее безопасное. Сопровождаемый Мальчиком, в роли отнюдь не сочувствующего, но весьма заинтересованного зрителя, и двумя молодыми фермерами в качестве помощников, Джэйб Смит двинулся через холмы к берегу речки.

— Да он ни за что не будет тебя там дожидаться, — язвительно твердил Мальчик и тем подбадривал свой дух. А Джэйб, томимый собственными мрачными предчувствиями, хранил загадочное молчание.

Собаки во всех направлениях рьяно рыскали по мягкому осевшему снегу и, оказавшись футов на сто от берега, вдруг подняли визг и лай. Они наткнулись на великолепно запутанные лисьи следы. Хмурое лицо Джэйба Смита расплылось в улыбке; повернувшись к Мальчику, он торжествующе бросил:

— Ну, что я тебе говорил?

Два молодых фермера с ликованием ринулись вперед, рассчитывая накрыть Рыжего Лиса в норе и выгнать его оттуда без особых хлопот. У Мальчика упало сердце, но он ничем не выдавал своего волнения и только советовал охотникам не радоваться раньше времени.

Собаки все еще метались и скулили, явно не в силах распутать следы, и Джэйб кликнул их, подзывая к старой норе под можжевеловым кустом. Собаки с готовностью кинулись туда, потом недоуменно засопели и с презрительной миной отбежали прочь. Лицо Джэйба снова помрачнело: по тому, как вели себя собаки, он понял, что в норе давным-давно не бывало никаких лис. Видя это, Мальчик хотел было уже изречь какое-то саркастическое замечание. Но не успел он раскрыть рта, как собаки, пробежав немного вдоль берега, разразились дружным радостным лаем: они обнаружили еще одну, хитро укрытую нору.

— Ну, и что я тебе говорил? — опять ухмыльнулся Джэйб, не находя иных слов для выражения своего торжества, а два молодых парня воскликнули: «Теперь-то мы его поймаем!» Но Мальчик не терял бодрости и, напуская на себя важный вид, сказал:

— Может, там кто-нибудь и был. Но это совсем не значит, что зверь и сейчас там. И почему ты думаешь, что это непременно Рыжий Лис?

— А мы сейчас выясним, — ответил Джэйб и, вынув из кармана кучу тряпок, стал натирать их порохом, смешанным с мокрым снегом. Убедившись, что тряпье хорошо впитало в себя эту дьявольскую смесь, Джэйб намотал его на конец тонкой, как удилище, березовой жердочки. Затем, отогнав собак в сторону, он поджег тряпье и сунул пылающий, брызжущий искрами конец жерди в нору.

— Пусть там сидит даже сам тигр, мы его все-таки выкурим! — сказал Джэйб.

Поскольку все зрители были с ним согласны, ответа на его слова не последовало; не отрывая взгляда от норы, каждый ждал, что произойдет. Жердь медленно входила в нору и потом решительно остановилась, войдя футов на десять. Джэйб с нетерпением вращал и крутил ею что было силы, но из норы вырывались лишь клубы смрадного дыма.

Не скрывая своей иронии, Мальчик расхохотался, а Джэйб, бросив жердь наземь, с сожалением признал, что лиса в норе не оказалось.

— Но зверь сидел тут минуту назад! — упрямо твердил помрачневший Джэйб. — Запах, должно быть, очень свеж, иначе бы собаки не промахнулись. И это был, конечно, сам Рыжий Лис — кто же еще мог уйти прямо из рук, у кого другого такая ловкость! Он где-нибудь поблизости, и мы его все равно поймаем.

Сказав это, он турнул собак прочь от норы и заставил их разыскивать следы беглеца.

Рыжий Лис тем временем наблюдал за охотниками, надежно укрывшись за камнем, где он когда-то чудесно играл со своей подругой. Тяжелые чувства одолевали теперь лиса. Он прекрасно знал, на что способен, и хорошо представлял себе возможности противника. Ему было ясно, что если он не попадет на глаза Джэйбу Смиту, то все шансы на победу остаются за ним. При стычке же с Джэйбом Смитом ему не спастись, хотя собак он одурачит без особых усилий. Что касается помощников Джэйба, то лиса они почти не беспокоили. Мальчика он своим врагом не считал вообще, а два остальных молодца выглядели в лесу такими простаками и невеждами, что вряд ли представляли собой большую опасность. Для лиса непреложно было одно: он ни за что не должен допустить, чтобы собаки попали на перевал и стали обследовать места близ расщелины. Лис ринулся со своего наблюдательного поста и, пересекая свой старый след, побежал по направлению к долине. Через пять минут собаки уже шли за ним, завывая в полный голос, и он слышал, как, неуклюже проваливаясь в снег, за собаками торопливо шагали люди.